С Праздником Происхождения Честных Древ Креста Господня!
Праздник этот был установлен в Константинополе не позже IX в. и состоял в вынесении из императорского дворца в храм Софии сохранившейся части Животворящего Древа (найденной в Иерусалиме св. Еленой, матерью императора Константина). Праздник. Сопровождался водоосвящением. В течение двух недель (до праздника Успения Богородицы) святыню с крестным ходом носили по городу, служа при этом литии для освящения мест. От этого вынесения (или исхождения) и произошло название праздника; но из-за неточного перевода с греческого на Руси праздник стали называть Происхождением Честных Древ (Происхожденьевым днём). Видоизменение праздника привело к тому, что в конце XIVв. был учреждён праздник с поклонением Кресту Христову и с торжественной службой Всемилостивому Спасу и Кресту. В настоящее время в этот праздник совершается вынос креста на середину храма и поклонение ему, а после литургии – крестный ход на воду.
У славян праздник этот назывался Происхожденьев день, Спасов день (южносвавянское – Спасовдан), Спасовки, Первый Спас, Малый Спас, Пчелиный Спас, Медовый Спас, Мокрый Спас, Водный Спас, Спас-на-воде, Маковей, Маковины, Макавеи, Каллиник (Калинник), день Соломониды-бабушки. У русских этот день посвящали празднику Происхождения Честных Древ и Всемилостивого Спаса. На Украине и в Беларуси, в западных районах России, а также у сербов, болгар и македонцев этот день посвящался памяти святых братьев Маккавеев.
В средневековой Руси праздник Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня отмечался с особой торжественностью. В Москве, например, по этому случаю устраивали крестные ходы для водоосящения, и сам царь принимал в них участие. Вечером государь выезжал в Симонов монастырь, где был на вечерне, а в самый праздник стоял заутреню. Напротив монастыря на Москве-реке устраивали иордань: над водой сооружали сень на четырёх столбах с карнизом, увенчивали её золотым крестом и покрывали росписями в виде цветов и птиц; по углам иордани изображали святых евангелистов, а внутри неё – апостолов и других святителей. Около иордани устраивали два места: одно (в виде круглого пятиглавого храма) – для государя, другое – для патриархи; их также расписывали, украшали резьбой и огораживали позолоченной решёткой, а помост вокруг вокруг них устилали алым сукном. Под колокольный звон государь в окружении своих бояр и служилого люда выходил на воду для торжественного водосвятия.
Водоосвящение начиналось с погружения креста в воду. После чтения молитв государь с боярами опускался в иордань, специально для этого случая возложив на своё платье святые кресты с мощами. Затем, переодевшись под сенью в сухое платье, царь прикладывался ко кресту и принимал благословение патриарха, после чего духовенство кропило святой водой войска и знамёна. Святая вода разливалась в это время всем желающим. После водоосвящения начинались народные гулянья: в Москве они проходили около Симонова монастыря, в Туле – на Поповом болоте, а в Новгороде Спасская праздницкая происходила на островке близ Происхожденских ворот, через которые в определённые дни проходил крестный ход на реку Волхов.
В деревнях, разумеется, празднование Происхожденьева дня было намного скромнее, но и там устраивалось торжественное вынесение креста и крестный ход на воду (к рекам, озёрам, источникам или колодцам). Из-за этого обычая праздник и стали называть в народе Мокрым Спасом или Спасом-на-воде (у сербов Лесковацкой Моравы принято было в этот день копать и чистить колодцы). После освящения воды у крестьян принято было купаться в реках (нередко – прямо в одежде). Купали и маленьких детей. Купали даже скот: пастухи специально пригоняли стадо с пастбища и загоняли его в освящённую реку. В Рязанской губернии мальчики-подростки пригоняли лошадей со всего прихода на луг, расположенный рядом с рекой, где совершалось водосвятие; лошадей выстраивали в две-три линии, оставляя между ними проход, а по окончании молебна и освящения вод священник в сопровождении причетника проходил по рядам, окропляя животных святой водой из водосвятной чаши – кандей. В некоторых сёлах лошадей не кропили, а перегоняли вплавь через освящённую реку.
Первый Спас в народе считался уже концом лета, одним из тех дней, когда солнце поворачивает на зиму. После Спаса в деревнях прекращались летние хороводы. В Сибири Первый Спас называли первым Калинником (другие калинники – Второй и Третий Спас, а также 11 августа – день памяти св. Мученика Каллиниа) и говорили, что он «влечёт за собой инеи», оторые губят созревающий хлеб: «На Спаса инью не было – хлеба уйдут (т.е. дозреют)», «Пронеси, Господи, калинники мороком!» Повсюду считалось, что после Спаса начинает быстро холодать: «Пришёл Первый Спас – держи шубу про запас». Случаются в это время и тёплые, даже жаркие дни и дожди: «У Первого Спаса всего в запасе: и дожь, и вёдро»; «Дождь на Маковея – мало пожаров будет».
Поселяне замечали, что со Спаса начинают отцветать розы и отлетают на зимовку листочки и стрижи: «Ласточки три раза отлетают, в три Спаса», «На Первый Спас первый табун стрижков отлетает». В это же время собираются в отлёт и аисты: «Коли за неделю перед Спасом аисты станут приготовляться к отлёту, то рано зима станет и будет морозная, а весна будет тёплая». В деревнях бытовало поверье, что ласточки и аисты, улетая, уносят с собой лето и тепло (была и пословица: «Ласточка весну начинает – осень накликает!»), поэтому их просили остаться ещё хоть ненадолго. Например, украинцы и белорусы кричали улетающим аистам: «Колесом дорога!», чтобы они вернулись; а в некоторых русских губерниях дети после службы в церкви собирались на игры у околицы, и если видели улетающую из деревни ласточку (считалось, что ласточка перед отлётом впоследний раз облетает деревню), то принимались «просить касатку», т.е. кричать ей вослед: «Ласточка-касатка, где ж твоя матка? Где твои братцы, где твои детки, где ж твои сестрицы? Испей Спасовой водицы! Улетать – не отлетай, до Спожинок (т.е. до Успения) доживай!»
Около Первого Спаса пчеловоды второй раз подрезали ульи с мёдом, отчего этот праздник именовали в народе Медовым или Пчелиным. Согласно поверью, с этого дня «пчела перестаёт носить медовую взятку», т.е. более не производит мёд, поэтому на Спаса нужно непременно заломать соты, иначе соседские пчёлы повытаскают весь мёд. Были пословицы: «На Первый Спас заламывай соты», «На Первый Спас макай в мёд ножи (т.е. режь соты)». Для выламывания сот пчеловод надевал чистую одежду, осенял себя крестным знамением, выбирал самый богатый мёдом улей, подрезал соты и выкладывал лучшие из них в новую деревянную посуду. Эти соты относили в церковь «на помин родителев»; освящали и первый свежий мёд, которым потом разговлялись. Строгие блюстители старых обычаев и постники начинали есть мёд только со Спаса и только после церковного освящения. Часть освящённого мёда («попову долю») оставляли в церкви в пользу священника, часть забирали с собой, а часть уделяли причту и нищим: «На Первый Спас и нищий медку попробует!» В это же время первым мёдом лакомились и дети, в благодарность произнося благопожелания в адрес пчельника: «Дай, Господи, хозяину многие лета, / Многие лета – долгие годы! / А и долго ему жить – Спаса не гневить, / Спаса не гневить, Божьих пчёл водить, / Божьих пчёл водить, ярый воск топить – / Богу на свечку, хозяину на прибыль, / Дому на приращение, малым детушкам на утешение».
Из нового мёда готовили разные лакомства: варили медовые квасы, стряпали пироги с пшённой кашей и мёдом, а в старину ещё и пекли на первом меду и из первой ржаной муки огромный пряник (этот обычай наблюдался и у других народов. Например, в Англии первый день августа называли lammas, что на древнесаксонском означает «жатва пирогов», поскольку в обычае было в этот день приносить в храм пироги из нового хлеба). В тех местах, где ввиду тёплого климата всё поспевало раньше, на стол выставляли и другие плоды нового урожая. Например, в южных великорусских губерниях к Первому Спасу уже заканчивалась уборка овощей и хлеба, поэтому в церкви кроме мёда освящали и «свякого рода семена и разного рода овощи в цветах и корне... первые плоды сельских трудов». Иконы украшали колосьями первого хлеба; а ещё из этих колосьев сплетали венки, освящали их (была и пословица: «На Первый Спас святи колодцы и венки!») и сохраняли до нового сева.
В народе говорили: «Спас – всему час» (т.е. всё поспевает и созревает), «От Первого от Спаса накопит и мужик запаса», «Спасов день покажет, чья лошадка обскачет» (т.е. кто быстрее других соберёт урожай в поле) и т.п. С Первого Спаса начинали защипывать горох и собирать огурцы (в малоросских сёлах говорили: «Не рви гурки (т.е. огурцы) до Маковея»), а на Урале и в Сибири принимались шишковать – брать кедровый орех. Со Спаса начиналась и заготовка лесных ягод – малины, черёмухи и др.; их использовали и как лакомство, и для лечения разных болезней. В Малороссии этот день называли Макотрусом, т.к. в это время начинали собирать мак; из него готовили праздничное кушанье (шулики), а ещё – снотворное. Мак вообще повсюду считался наиболее употребительным сонным зельем: для избавления от бессонницы клали под подушку мкаовые коробочки, осыпали кровать семенами мака, пили маковый отвар и т.п.
В центральной и южной полосе России с Первого Спаса начинался ранний сев озимой ржи. В народе по этому случаю говорили: «Первый Спас – первый сев», «На Первый Спас паши под озимь, сей рожь», «До Петрова дня взорать (т.е. вспахать), до Ильина заборонить, на Спас – засевать» и т.п. Перед началом пахоты непременно устраивали крестные ходы на поля и освящали семена, предназначенные для сева: их насыпали в лукошки и приносили в церковь, часовню или к колодцу, где происходило водосвятие. Освящённую рожь либо засыпали к остальным семенам, либо первой бросали на полосу.
Со Спаса начинали готовиться к обмолоту хлеба: отделывали овины (строения для сушки топкой хлеба в снопах) и риги (молотильные сараи с овином, крытый ток с сушильней), очищали гумна (место, где ставят хлеб в кладях и где его молотят). Была и поговорка: «Пришёл Первый Спас – готовь гумна и овины». В это же время благочестивые односельчане устраивали сиротские и вдовьи помочи, т.е. шли после обедни помогать вдовам и сиротам по хозяйству. Когда на помочи (на уборку последнего хлеба) созывали малосемейные, но зажиточные люди, всем работникам в награду обязательно выставлялось щедрое угощение; но если на помочи собирала вдова, то с неё не только не взыскивали никакого угощения или иной платы, но даже приносили еду с собой, приговаривая: «Ты – за себя, мы – за тебя, а Христов Спас – за всех нас!» В былое время вдов и сирот мир снабжал всем, что нужно было для пиршества в честь праздника, и даже давал сено, дрова и лучины: с иру по нитке – голому рубашка. Помочь беднякам и вдовам считали богоугодным делом: «На вдовий дом хоть щепу кинь, всё душе спасение».
С этого дня берёт начало двухнедельный Успенский пост (народные названия этого поста: по-русски Госпожинки, по-белорусски – Спасаўка, по-украински – Спасiвка, по-сербски – Госпођински пост, Госпођине посте, по-болгарски – Богородични пости и т.п.), завершающийся в Празднику Успения Пресвятой Богородицы (28 августа). Эти дни в народе считали отрезанными Богом от Великого поста и противопоставляли посту Петровскому (поскольку в Петров пост кроме лука у крестьян обычно не бывало другой зелени, а к Спасовке-ласовке (лакомке) появлялись уже огурцы, арбузы и пр.). Русские говорили: «Спасовка – лакомка, а Петровка – голодовка», «Успенский пост мужика досыта кормит».
В некоторых местах существовала традиция в период с 14 по 19 или 25 августа угадывать о погоде предстоящего года; при этом каждый день соответствовал одному месяцу начиная с сентября. Болгары и македонцы называли эти дни маккавейскими (макавеи). Русские крестьяне говорили: «Во что Маковины, в то и разговины», т. е. какая погода будет в Спасов день, такую следует ожидать и на Успение (28 августа).
